Память о матушке Михаиле
Милее нет обители
Какая крупная в этом году уродилась черноплодка! Проходя мимо ящиков с рябиной, я приняла ее за виноград. И как много! Монастырский сад нынче дал хороший урожай. По весне начала бушевать цветочная метель, запахи кружили голову. Потом цветники вошли в силу. Есть в саду и диковинные, непривычные к нашему климату растения. «Цветущий сад», — так говорят о Макарьевском монастыре паломники и экскурсанты. Совсем другая картина была здесь 25 лет назад, когда монахиня Михаила (Орлова) приехала возрождать разоренную обитель.
В мире ничего случайного нет. Но часто в событиях мы не видим Промысл Божий. Понимаем только через много лет… Вот и прадедушка Людмилы Павловны Орловой (так матушку Михаилу звали в миру) еще до революции ходил пешком от Чебоксар до Макарьевского монастыря и принес иконку. Небольшую, обложенную металлом.
— У нашей бабушки она дома хранилась, — вспоминает матушка игумения. — Преподобный стоит, и монастырь виден, сверху — Святая Троица, внизу — озеро. Это Желтые воды. Только Макария Желтоводского я раньше и не знала. Сейчас он стал известен, а мы молились Макарию Египетскому, я и думала всегда, что это его иконочка. Уже когда здесь в первый раз оказалась, поняла, чей это образ.
Вся семья
Родилась матушка в Чебоксарах, в многодетной верующей семье. Можно сказать, дети выросли при соборе в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Там крестили будущую игумению, там венчались ее родители. Папа, фронтовик, работал водителем, мама — главным бухгалтером в плодопитомнике. Деревья, кустарники, цветы — их там было так много, и девочка с большим удовольствием проводила время в саду. Наверное, тогда и полюбила растения. А сестра матушки стала агрономом.
— Когда в школе узнали, что мы верующие, ходим в храм, стали открыто занижать оценки. И мне, и сестре, и братьям. А среднего братишку, Толика, с легкой руки учительницы прозвали преподобным Анатолием. Тяжело было детям. Вот этим омрачено было детство, — вздыхает матушка. — А в остальном те годы были очень хорошие. Лето — у бабушки в селе. А оно ведь в том возрасте длится как целый год!
В Чебоксарах Людмила пела в архиерейском хоре. Ее бабушка по материнской линии тоже когда-то пела на клиросе. Вообще, обе семьи: и матери, и отца — были крепкой веры. И хотя до революции в сане никого не было, в советские годы вся семья Людмилы оказалась на духовной стезе. Сестра вышла замуж за священника, брат — протоиерей, а Толик теперь — отец Авраамий, настоятель скита святого Модеста, Патриарха Иерусалимского, на Святой горе Афон. Отца, Павла Григорьевича, отпевали уже как диакона, после его смерти и мама, Нина Афанасьевна, приняла монашество. Саму матушку Михаилу после окончания строительного техникума на постриг благословил духовник — недавно почивший отец Наум (Байбородин).
«Деточка, ты же давала обеты…»
Когда было принято решение о возрождении Макарьевской обители, митрополит Николай (Кутепов) попросил игумению Магдалину (Жегалову), настоятельницу Рижского Свято- Троицкого монастыря, прислать сестру на игуменство. Телеграмма пришла вечером, матушка Михаила как раз убиралась. Она в ту пору была и певчей, и свечницей, и завхозом, и снабженцем — много было послушаний. Отнесла телеграмму и забыла о ней.
— Вдруг настоятельница вызывает и говорит, что на меня пал жребий, — вспоминает игумения Михаила. — Я — в рев: «Не поеду, не смогу…» — «Но, деточка, ты же давала обеты. Для монахини это важно. Мы же как военные, воинство духовное». Как мне не хотелось расставаться с обителью, ведь десять лет здесь прожила! Матушка Магдалина была очень любвеобильная, всех деточками звала, такое было большое материнское сердце.
Игумения Магдалина благословила молодую монахиню съездить к владыке Николаю и попробовать отпроситься. Но прежде обязательно поговорить с духовником. А поскольку монахинь в дорогу одних не отправляют, предложила взять с собой сестру Евгению (Дуничеву), с которой матушка Михаила все десять лет жила в одной келье.
Игумения благословила матушку афонской иконой Богородицы «Скоропослушница», дала наперсный крест, священнический, принадлежавший когда-то ее отцу, и четки. Сестры отправились в Троице-Сергиеву лавру к известному на всю Россию духовнику. Отец Наум, к тогдашнему неудовольствию матушки Михаилы, на игуменство благословил. Но она не успокоилась. Приехав в Нижний, попыталась упросить митрополита Николая ее отпустить.
— А он и говорит: «Инокини честные, старицы макарьевские, знайте, что от меня дороги нет назад! Смотрите, какая у меня рука. Мужицкая, кулак крепкий. Если возьмусь держать, то уж не отпущу». Так здесь и остались, — вспоминает матушка Михаила.
Лестница на небо
Мы сидим с настоятельницей Макарьевского монастыря в игуменском корпусе возрожденной обители, смотрим старые фотографии.
— Двадцать пять лет назад это было, — задумчиво говорит матушка Михаила, — а как вчера…
Вот владыка Николай (Кутепов) возводит ее в сан игумении, вот первые насельницы обители во главе с молодой настоятельницей, духовник — отец Владимир Цыбышев и страшные картины поруганного монастыря. Фотографии черно-белые, это усиливает гнетущее впечатление.
— В первый раз я увидела обитель с воды, — рассказывает матушка. — На «Ракете» ехали в 91‐м году, когда в Дивеево привезли мощи батюшки Серафима. Нас тогда от Рижского монастыря послали на послушание, и мы знакомились с нижегородскими святынями. Такой громадой монастырь показался… А потом даже побывали там на экскурсии. Это когда провожали в Дивеево матушку Сергию на игуменство. Она же наша, из Риги, и матушка Тавифа, муромская, — схиигумения Фамарь, и матушка Георгия, которая была настоятельницей монастыря в Арзамасе, — все наши. Около 20 сестер, по-моему, по всей России матушка Магдалина (Жегалова) в свое время на это послушание направила. И когда мы матушку Сергию провожали, приехали сюда, в Макарьев. Помню, мелкий дождик, пронзительный такой, сумерки… Гульбище без крыши, ворота штакетником забиты, и калитка на одной петле висит. Окна везде выбиты, грязь, разруха… Тут еще турфирма была, прямо на территории — ЧП Грязнов. Я посмотрела тогда на все это и говорю: «Да, сестры, кому такое достанется?»
Когда матушка Михаила прибыла возрождать обитель, она увидела еще и голый, необлаченный жертвенник в храме, сдутый волейбольный мяч в Успенской церкви, где был спортзал, а в алтаре — тир.
— И было очень холодно, — вспоминает настоятельница. — Дрова-то есть, а печи неисправны. Только натопишь — такой угар! Приходится окна открывать. Спали на матрасах, в фуфайках, пуховых кофтах и платках, в чесанках и матрасами еще накрывались. Мы с матушкой Евгенией, да пятерых из Дивеева сюда направили — несколько человек всего-то было. И миряне неравнодушные помогали. Алексей Андреевич Кабаков, он такой был организатор: и стройматериалы найдет, и продукты. Проповедник, везде о вере рассказывал. Вообще, многие люди помогали.
Первый храм, который матушка начала восстанавливать, — в честь Архангела Михаила. В советское время там работал музей. Монахини обнаружили церковную утварь, старинные облачения. Помолясь, благословясь, начали уборку и реконструкцию.
— Храм надвратный, там ступеньки, — рассказывает матушка Михаила. — Владыка Николай называл их лестницей на небо, у него же ножки больные были. Вот так и шло восстановление. С Божией помощью, молитвами преподобного Макария. Огромное участие в возрождении монастыря принял владыка Георгий. Я ему так благодарна!
Дочки
Мы беседовали с матушкой о событиях 25‐летней давности, и вдруг загудел телефон.
— Мам, — раздался звонкий голосок, — я хочу тебе сказать… Дальше пошел разговор об уроках, оценках, кружках. Потом голос крикнул кому-то: «Позовите моих сестер Лену и Ксюшу, мама хочет с ними поговорить».
— Настенька позвонила, — объяснила игумения, положив трубку. — Наши девочки, все три, учатся в монастырской школе в Ярославской области. Настя паспорт скоро будет получать, Леночке и Ксюшеньке скоро двенадцать.
Первой в приюте Макарьевской обители оказалась Настя, худенькая девочка двух с половиной лет. Родители ее в жизни заблудились, а бабушке не отдавали внучку под опеку. Она, узнав, что в Макарьеве будет приют, приехала и попросила матушку взять Настеньку. А потом появились двойняшки.
— Мы узнали, что в одной больнице в Нижнем детишек- отказников подлечивают, 16 человек, — вспоминает матушка. — Приехали, посмотрели. Заведующая говорит: «Вот этих близнецов никто не возьмет. Жалко их, не очень симпатичные, но такие смирненькие девочки». А они обе лысенькие, светленькие, как ангелочки. Худенькие, ползунки велики, видно, что стираные-перестираные. Стоят в манеже и обе качаются: туда-сюда. Сердце так и сжалось. Взяли мы их восьмимесячных. Очень я жалею, что всех тогда не взяли. Боялись, не справимся. А справились бы! Это моя душевная боль до сих пор.
В монастыре детишек не просто окружили вниманием — их полюбили. Владыка Георгий благословил называть игумению мамой, остальных сестер — нянями (до этого они всех мамами называли). Девочки оказались очень музыкальные, все три. Ксюша, к тому же, — отличная спорт- сменка, Настя с Леной — рукодельницы. Их с раннего детства возили к морю, есть у монастырских дочек и велосипеды, и самокаты, и прочие нужные вещи, одежда — только новая. И учатся они хорошо.
— Скоро на каникулы приедут, ждем, — говорит матушка. — И они не дождутся, когда домой. Это ведь их родной дом. И мой, и сестер монастырских. Двадцать пять лет назад я не хотела сюда ехать, а сейчас краше нашей обители, милее и роднее нет.
…Мне и самой не хотелось уезжать. В куполах играло солнце. Серебристые мурашки блестели на реке. В замерзшей лужице у ворот — лист черноплодной рябины. Дай, Господи, и на следующий год урожая. И долгого-долгого процветания монастырю преподобного Макария.
Монастырь на Волге
Интервью с настоятельницей Макарьевского Желтоводского женского монастыря игуменией Михаилой
Настоятельницу Макарьевского Желтоводского женского монастыря игумению Михаилу (Орлову) я запомнил еще с 1995 года, с самой первой паломнической поездки «Волга Православная». Макарьев — большой монастырь, но матушку Михаилу тут обязательно встретишь. Тогда она беседовала с паломниками возле ворот обители, не уходила от разговоров, рассказывала о монастыре. Прошли годы, но она так же радушна и открыта для приезжих. Хотя едва ли не каждый день к пристани возле монастыря причаливают теплоходы с туристами. Вот и в этот раз игумения Михаила согласилась ответить на вопросы газеты «Благовест».
— Я приехала сюда в декабре 1991 года, — вспоминает игумения Михаила. — Приехала из Риги. У нас там в Свято-Троицком Сергиевском Рижском монастыре была очень духовная игумения, дочь священника, матушка Магдалина. От нее вышло более двадцати игумений в разные монастыри России. Вместе со мной из Риги приехала и монахиня Евгения, моя помощница, сейчас она благочинная Макарьевского монастыря. А сама я родом из Чебоксар, с Волги. Приехала в Макарьев и увидела здесь полное запустение. Раньше тут был ветеринарный техникум, а когда помещение вернули монастырю, все монастырские строения пустовали. Только одно здание занимал «Интурист» — здесь встречали корабли с заграничными туристами, гремел ресторан в монастырских стенах. С Божией помощью на второй год «Интурист» покинул наш монастырь. Мы горячо молились об этом, ежедневно читали три акафиста: Пресвятой Троице, Архангелу Михаилу и преподобному Макарию, основателю монастыря.
— Сколько сестер в Макарьевской обители?
— Раньше у стен монастыря шумела крупнейшая в России ярмарка. Купцы щедро жертвовали на наш монастырь, и потому обитель была богатой. Было много сестер. Сейчас у нас только 22 сестры, и еще в приюте при монастыре живут три девочки. Конечно, сестер недостаточно для такого большого монастыря, как наш. Но главное, чтобы у всех монахинь был дух монастырский. К нам сюда приезжают те, кто ищет тишины и уединения.
— Тяжело быть игуменией монастыря?
— Конечно, тяжело. Это большой крест. Столько людей, и к каждой надо подобрать ключик. Есть у нас и такие сестры, кто по возрасту старше меня. Но коллектив у нас подобрался очень дружный, все несут послушания, и так еще, что в три раза больше, чем положено. А послушания у нас нелегкие. И дети у нас в приюте, и надо следить за стройкой, и трудиться на подворье. Сами выращиваем картофель, огурцы, помидоры. Заготовки на зиму делаем, ездим за грибами.
— Волга плещет совсем рядом с обителью. Раньше над монастырем даже висела угроза затопления…
— Преподобный Макарий пророчествовал, что монастырь наш не будет затоплен. Каждый день мы Крестным ходом обходим монастырь и молимся преподобному Макарию, чтобы он защитил нас от всяких бед, скорбей, напастей. И наша молитва приносит свои плоды. Я так слышала, что в последнее время все-таки решили не поднимать отметку на Ново-Чебоксарской ГЭС. Если бы подняли шлюзы, как это и собирались делать, наш монастырь оказался бы под угрозой затопления. Вода может дойти до самых стен монастыря. Но мы молимся и верим, что Господь этого не допустит. Тем более что в этом случае пострадает и Нижний Новгород, и много других земель по берегам Волги уйдет под воду…
— Среди ваших гостей и благотворителей есть и известные люди…
— Часто бывает у нас известный режиссер Никита Сергеевич Михалков. В Павловском районе, недалеко от монастыря, у него есть дом. Он раз в год бывает в нашей обители. А раньше и чаще приезжал — возле монастыря, на берегу Волги, проходил крупный кинофестиваль. Раньше он много помогал нашему монастырю. А сейчас помогает не только нам, но и в Нижнем Новгороде храмам. Приезжала к нам Лидия Николаевна Федосеева-Шукшина, она Православный человек. Она здесь исповедовалась, молилась. Ей у нас очень понравилось.
— А туристы сильно влияют на монастырскую жизнь?
— Зимой у нас тихо, очень молитвенно. А как по весне Волга просыпается, к нам учащают туристы. Но и туристы за последние годы очень изменились. Особенно самарцы радуют нас своим благочестием. Молятся, внимательно слушают экскурсовода, не нарушают ритм жизни монастырской. Москвичи стали тоже меняться к лучшему. Многие потом приезжают вторично и рассказывают, что покрестились, обвенчались после посещения нашего монастыря…
— Какие святыни Макарьева сейчас особенно привлекают паломников?
— Сам монастырь радует глаз, он выглядит с Волги очень красиво. А еще у нас в Успенском храме есть икона преподобного Макария, которой уже 400 лет. Она и раньше, до разорения монастыря, была в этом же самом храме. Потом несколько десятилетий она хранилась в поселковом храме. Этот Казанский храм в поселке возле монастыря не закрывался даже во время войны. Сейчас его передали монастырю, и в нем служат монастырские священники. В нашем монастыре хранится фаланга пальца от мощей преподобного Макария. А в прошлом году нам передали и честную главу преподобного Макария. Сами мощи преподобного Макария хранятся в Макарьевском Унженском монастыре Костромской епархии.
Еще в нашем монастыре есть замечательная икона святой Людмилы Чешской с частицей ее мощей. Я в крещении была Людмила и очень почитаю эту святую. Даже просила, чтобы мне в постриге не меняли имя. Но в иночестве стала Маргаритой, а в монашестве — Михаилой, в честь Архангела Михаила. Я заказала священнику-иконописцу написать образ святой Людмилы. А потом мой брат — игумен Авраамий (он подвизается на Святой Горе Афон) сумел приобрести частицу мощей святой Людмилы и передал ее в наш монастырь.
— Расскажите о своей семье.
— На нашей семье почивает благословение вашего самарского Владыки, Митрополита Мануила (Лемешевского). Он похоронен в Самаре, где служил последние годы. Но одно время он возглавлял Чебоксарскую и Чувашскую кафедру. Моя мама (в миру она была Ниной Афанасьевной Орловой, а перед смертью приняла монашеский постриг с именем Ольга) ходила к нему, Владыка предсказывал ей про нас.
Мама даже ездила к Митрополиту Мануилу в Самару (в то время Куйбышев). Потом она перешла под духовное окормление Митрополита Иоанна. Их молитвами все ее дети пошли по духовной стезе. Всего нас четверо сестер и братьев. Мой брат, игумен Авраамий, младше меня на четыре года. На Афоне он создал еще один русский уголок — келью Святого Модеста от греческого монастыря Симона Петра. Он воспитанник Троице-Сергиевой Лавры и на Афон попал еще в советское время. Многие паломники из России попадают на Святую Гору благодаря моему брату и останавливаются в келье Святого Модеста. Известный старец Архимандрит Наум из Троице-Сергиевой Лавры говорил про моего брата, в ту пору еще ребенка, что его ждет путь духовного служения, что и исполнилось. Следующий по возрасту в нашей семье — отец Георгий. Он «белый» священник, служит в одном из монастырей Чебоксарской епархии. Старшая сестра замужем за священником. Ее дети пошли тоже по духовной линии. Две ее старшие дочери — инокини в нашем монастыре.
— Бывали у вас в монастыре такие неожиданные случаи, о которых поучительно рассказать?
— Чудес здесь бывает много, но это в основном «тихие» чудеса. У нас никогда не было, чтобы мы оставались без куска хлеба. Однажды у нас закончились все продукты и не было ни копейки денег, но нашлась мука. И схимонахиня Александра (Царствие ей Небесное!) из этой муки испекла нам в печке хлеб — он получился вкусным, словно кекс. Стали мы есть этот хлеб, и вот из соседнего города приезжает майор милиции (сейчас он работает начальником районного ГАИ). Узнал о нашей нужде и говорит: «Я хоть и не купец, но пять тысяч рублей жертвую на монастырь». Так что без продуктов мы опять не остались. Преподобный Макарий оказал нам через этого человека свою помощь.
Антон Жоголев, 18.06.2008